среда, 28 июля 2010 г.

Взрывам в Москве посвящается

«Ссучившийся», ставший козлом блатной, отличается, как правило, крайней жестокостью, садизмом по отношению к другим заключенным; по выходе на волю многие из «ссучившихся» совершают изуверские преступления.
Словарь блатного тюремного жаргона
Итак, в Москве вновь взрывают. Взрывают мирных замордованных жизнью людей, наполняющих метро. Кто это сделал и зачем?
Назовём их за неимением ёмкого политологического термина «суками». И это не ругательство, а вполне строгое понятие.
Суки находятся вместе со всеми угнетёнными внутри в одном огромном месте заключения – в частном случае – в российском государстве. Но живётся им привольнее прочих, потому что вследствие идейного или экономического соглашения с теми или иными слоями буржуазии им позволено проявлять свою насильственную власть. У них не бывает недостачи в оружии и средствах передвижения, в укрытии и медицинской помощи. Они крайне редко атакуют правительственные учреждения, никогда – банки и офисы капиталистических корпораций. Их излюбленная мишень – скопления «маленьких людей».
Патриотически настроенные господа хотели бы плюнуть нам в лицо: «Вы такие же! Вы ведь не против незаконного насилия, значит – лицемерие с вашей стороны открещиваться от террора». Так подготавливается моральная и теоретическая подоснова для новой массовой «войны с террором», в которой все средства хороши как в «войне народной, священной войне». У североамериканского империализма достало сил для военной экспансии за рубежами, у хиленького русского империализма хватит пороху только на полицейские операции против внутренних врагов. Путин уже пообещал «уничтожить» террористов (не изловить, не предать суду – уничтожить!). Следует ожидать, что все «антиэкстремистские» подразделения будут накачаны дополнительными полномочиями, овеяны дополнительной секретностью.
Итак, мы «такие же»? Верит ли в это обвинение даже тот, кто его произносит?
Среди тех, кого мы считаем своими предшественниками, были социалисты-революционеры, которые не чурались индивидуального террора – в период подготовки и разгара всенародной революции. Но вспомним, что террор социалистов-революционеров в 1903 – 1907 годах был одной из (хотя и феноменально эффективной) составляющих классовой борьбы пролетариата и всего общества за свои права против одряхлевшей маразматической феодальной диктатуры. Он был эффективен именно тем, что власть не ожидала его, не знала, как с ним бороться, боялась его. Сейчас, когда господа высокие начальники преспокойно отсиживаются в своих богато защищённых офисах, а теракта ожидают с не большим страхом, чем дурной погоды, говорить, что террор хоть каким-то образом направлен против них – несмешная шутка.
Каково революционное насилие, или, если угодно «революционный террор»:
- Он достигает максимума в период революционной ситуации, когда давление масс снизу достигает максимума. Тогда боевые организации не испытывают недостатка в притоке кадров и пользуются моральной (и зачастую немалой финансовой) поддержкой всего общества. Так было с БО ПСР после казни фон Плеве, так было с RAF, RZ и прочими западногерманскими левыми боевыми группами во время всплеска радикализма молодежи в конце 1960-х, начале 1970-х.
- Действия террористов по уничтожению палачей революции по существу являлись продолжением и формой тактики революционной войны, и как таковая не могли рассматриваться как террор в чистом виде. Со спадом активности масс в революции 1905-1907 гг. вырождается и террор как способ классовой борьбы.
- Террор эффективен именно в качестве внеполитической низовой деятельности низших классов. Это отказ «играть по правилам».
- Террор дезориентировал государственные органы, заставляя их подстраиваться к борьбе с собой. Игра в провокаторство с целью подорвать силы террора, по сути своей разлагала и компрометировала скорее саму систему контртеррористического сыска. Насилие порождало взрывы самопожертвования. Уступки вызывали новые требования. Любой шаг вызывал очередной проигрыш самодержавия. Единственное, что оно могло бы сделать в той ситуации – как можно скорее сойти с исторической сцены. Гоняясь за террористами, государство проморгало революцию. Так индивидуальный террор выступил в роли арьергардных боёв революции.
Неправы оказались с.-р. в своей теории левого террора. Он не оказывал дезорганизующего воздействия на власть. Скорее наоборот, он вызывал к жизни её сугубую организацию, организацию контрреволюции, отстаивания классовых завоеваний эксплуататорских слоев. Другое дело, что эта организованность, эта слаженно работающая машина по борьбе с партиями и прочими организациями, оказалась совершенно бесполезна при борьбе с движением масс. Партию можно разгромить, террористов перевешать, но невозможно справиться с подъёмом класса, сметающего все формы прежней организации общества.
Кроме того, террор как средство принуждения правительства к тем или иным уступкам является по сути явлением реформистским и глубоко контрреволюционным. И поэтому достойно звучит заявление Столыпина: «Не запугаете!», ставшее принципом действий всех существующих ныне правительств в отношении требований террористов. Не идя до конца, до свержения существующего строя, террор обнаруживает свою слабость, а кто не имеет сил уничтожить противника, не заслуживает и того, чтобы с ним торговались.
Отличие революционного насилия от контрреволюционного терроризма заметно даже невооруженному идеологией взгляду. Революционное насилие избирательно (имеет объектами самых свирепых эксплуататоров и мучителей) и направлено в защиту трудящихся. Правый терроризм неизбирателен (страдают как правило вообще случайные люди, главное, чтобы они были наименее защищены от поражения) и имеет целью сохранение и укрепление власти буржуазии (той или иной её группировки). Кроме того, современный правый террор прямо используется буржуазией для запугивания низов и устранения мешающих ей элементов буржуазной демократии. Правые террористы (даже не связанные напрямую с теми или иными правительствами или спецслужбами) косвенно выполняют полицейские функции.
Что же сучий террор нынешних дней? Он деморализует народные массы, поскольку направлен против самых беззащитных и бедных. Он вызывает «истерику солидарности» масс с любыми инициативами начальников, призванными «защитить» простых граждан от сучьего беспредела. Он внушает работникам спецслужб мысль об абсолютной собственной правоте и провоцирует их на безнаказанные, никому не подконтрольные действия. По этому поводу вспоминается тирада офицера французского Отдела территориальной обороны из романа Д. Картуна «Бесы в Париже»:
«Наша цель — безопасность страны. Не существует более высокой цели, поскольку благополучие всех граждан зависит от безопасности государства. И мы не можем уклониться от исполнения своего долга даже во имя благородных, но второстепенных понятий. Таких, скажем, как гуманность. У нас есть основания предполагать, что ты и твои товарищи уже убили многих людей и планируете эту свою деятельность продолжать. Ваши жертвы — по большей части ни в чем не повинные граждане, далекие от той политической арены, на которой, как вам кажется, вы орудуете. И наш долг — положить этому конец. Главное, мы должны быть уверены, что у власти не окажутся такие, как ты и твои приятели, те, для кого их цели оправдывают любые средства. Я еще помню насчет гестапо и милиции — не хотелось бы участвовать в подобных играх. Но уж если ты сам вынуждаешь нас пользоваться их методами — это твоя проблема».
Впрочем, иногда суки становятся вполне легальными. Это делается государством тоже во имя цели, «более высокой» которой «не существует». И тогда возникают всяческие «штурмовики», «эскадроны смерти», «тонтон-макуты» и прочие лихие опричники, наводящие ужас на тех граждан, которым перед лицом закона бояться вроде бы нечего. Такой большой сукой в России является, например, Рамзан Кадыров. Легко представить, что этот герой может пообещать (и выполнить!) порядок на всей территории России – если дать ему соответствующие полномочия.
Объявляя крестовый поход против терроризма, буржуазия убивает трёх зайцев: подавляет конкурирующие группы буржуазии, накрывает железным колпаком всех несговорчивых активистов и, наконец, развязывает себе руки для своего, легального террора, наиболее кровожадного и безудержного.
«…Они ничего не делали и не делают такого, чего бы вы не делали, и не делали в несравненно большей степени», – писал Лев Толстой в 1908 году. Сегодня мы не видим вооружённых революционеров и совершаемых ими насильственных действий. Но слова Толстого mutatis mutandis могут быть по праву отнесены к тем самым сукам, их покровителям и правительственным борцам с ними, на совести которых жертвы недавних и давних убийств. «Все, что вы только можете привести в свое оправдание, они точно так же приведут в свое, не говоря уже о том, что выделаете много такого дурного, чего они не делают: растрату народных богатств, приготовления к войнам, покорение и угнетение чужих народностей и многое другое».
Для социально-революционных сил новые покушения на беззащитных людей означают очередную локальную победу буржуазии – одного из её многочисленных флангов. То, что девушки-смертницы взорвали своих братьев и сестёр по классу, а не уничтожили самодовольных господ, посылавших их на смерть – лишнее подтверждение ничтожности нашего влияния.

Источник:  Революционное действие

2 комментария:

  1. Этот комментарий был удален администратором блога.

    ОтветитьУдалить
  2. ссылки на сучий террор не принимаются, а удаляются!!!

    ОтветитьУдалить